На главную / История и социология / Вольфганг Випперман. Европейский фашизм в сравнении (1922 – 1982)

Вольфганг Випперман. Европейский фашизм в сравнении (1922 – 1982)

| Печать |


СОДЕРЖАНИЕ

  1. Вольфганг Випперман. Европейский фашизм в сравнении (1922 – 1982)
  2. Что такое фашизм? Смысл этого понятия, его история и проблемы
  3. Итальянский фашизм
    1. Фашизм у власти
    2. Итальянское Сопротивление и конец фашизма
  4. Национал-социализм (текущая позиция)
    1. «Третий рейх»
    2. Поражения и успехи Сопротивления
  5. Фашистские движения с массовой базой
    1. Режим Хорти и венгерские «Скрещенные стрелы»
    2. «Железная гвардия» в Румынии
    3. Хорватские усташи
    4. Фаланга и франкизм в Испании
    5. Французские фашистские движения
  6. Малые фашистские движения, фашистские секты и пограничные случаи
    1. Англия
    2. Финляндия
    3. Бельгия
    4. Голландия
    5. Фашистские секты в Дании, Швеции и Швейцарии
    6. Норвежское «Национальное единение»
    7. Пограничные случаи: Словакия, Польша и Португалия
  7. Эпилог: неофашизм между политикой и полемикой
    1. Заключение. Сравнительная история европейского фашизма
    2. Был ли вообще фашизм?

ГЛАВА 3

Национал-социализм

Возникновение и рост

Подобно итальянской фашистской партии, Национал-Социалистская Рабочая Партия Германии (НСРПГ, Nazionalsozialistische Deutsche Arbeiterpartei) также возникла в экономическом и общественном кризисе послевоенных лет. Впрочем, она выросла в массовую партию лишь в годы мирового экономического кризиса. Муссолини пришел к власти всего лишь через три года после основания своей партии, но ему понадобилось для ее развития и укрепления еще шесть лет; между тем, Гитлер смог захватить власть лишь через 13 лет, но затем, пользуясь этой властью, сумел в течение шести месяцев устранить все враждебные ему или соперничавшие с ним силы. Таким образом, история роста НСРПГ существенно отличается от развития фашистской партии в Италии. Несомненно, это объясняется разными условиями, в которых находились эти партии.

Германия была гораздо более развитой индустриальной страной, чем Италия. У нее не было аграрной проблемы, сравнимой с итальянской. Б`oльшая часть немецкого рабочего движения осталась, под руководством Социал-Демократической Партии (СДПГ), на реформистских позициях и активно участвовала в подавлении революционных инициатив левых социалистов и коммунистов. После этого демократическим правительствам удалось преодолеть экономический кризис, вызванный переходом от военного производства к мирному и выплатой репараций. В первое время удалось даже сдержать националистический реваншизм после проигранной войны, еще более сильный в Германии, чем в Италии. За послевоенным кризисом с его экономическими, социальными и политическими проблемами наступило видимое, но весьма обманчивое успокоение. Кризисные явления, с самого начала присущие Веймарской республике в экономической, социальной и политической областях, оживились и усилились, когда разразился мировой экономический кризис. И все же, с учетом различных временны'х факторов, в предпосылках германского и итальянского фашизма обнаруживаются общие структурные черты.

История, структуры, программы и политическая практика НСРПГ, наряду с идеологией, также в известной мере напоминают ее итальянский прообраз. Не случайно, а с достаточным основанием уже в 1922 году национал-социализм получил название «фашизм», и с ним боролись, обозначая его этим словом. Немецкая Рабочая Партия (Deutsche Arbeiterpartei), с 24 февраля 1920 года именовавшая себя Национал-Социалистской Рабочей Партией Германии, в первой фазе своего развития, до 1923 года, рекрутировала своих членов главным образом из бывших участников войны и средних слоев городского и сельского населения. Рабочие определенно составляли в ней меньшинство, по сравнению с офицерами, ремесленниками, служащими, чиновниками и крестьянами. Но эта мнимая рабочая партия всячески старалась привлечь к себе также и пролетарские слои. Этой цели служили различные псевдосоциалистические требования, такие, как национализация трестов, конфискация военных доходов, земельная реформа и, по неясному выражению программы из 25 пунктов, принятой 24 февраля 1920 года, «уничтожение наемного рабства». Далее, опять-таки наподобие итальянской НФП, эти антикапиталистические цели дополнялись, и вместе с тем обессмысливались другими пунктами программы, однозначно антисоциалистического и националистического содержания. Но в центре программы стоял антисемитизм, составлявший в некотором смысле общую рамку националистических, антикапиталистических и антисоциалистических требований. В разных разделах программы евреи рассматривались и обличались не просто как национальное меньшинство – требовалось не только выселить проникших в Германию «восточных евреев», но и перевести немецких ассимилированных евреев, живших в Германии в течение столетий, в положение «иностранцев». Более того, все евреи вообще демонизировались и объявлялись подлинными виновниками поражения Германии, ответственными также за мнимую опасность марксизма и отрицательные стороны капитализма. Этот антисемитизм, мотивируемый прежде всего, но не исключительно расистской идеологией, с самого начала отличает национал-социалистов от итальянских фашистов. Общей чертой является лишь стремление к уничтожению, впрочем, направленное в Италии не против немногочисленных евреев, а против марксистов и, на что часто не обращали внимания, против национальных меньшинств.

Сходство между фашизмом и национал-социализмом видно не только в социальной и идеологической области, но также во внешнем облике и в политической практике. НСРПГ была так же организована и построена по военному образцу, так же опиралась на одетые в мундиры и частично вооруженные подразделения. Организация штурмовиков (СА, Sturmabteilungen), основанная 3 августа 1921 года, в ноябре 1923 года насчитывала уже 15000 человек. «Штурмовые отряды», состоявшие преимущественно из мелкобуржуазных элементов, рекрутируемые из молодежи и имевшие подчеркнуто мужской характер, не отличались в этих отношениях от фашистских скуадри. Но хотя СА также подражала в своей организации и поведении военным образцам, она отличалась от созданной Муссолини армии гражданской войны двумя существенными чертами. Национал-социалистские штурмовики искали и провоцировали насильственные столкновения со своими политическими противниками, но их схватки в залах собраний и уличные сражения никоим образом не достигали масштабов итальянского террора. Другое различие состояло в том, что, в отличие от скуадри итальянского аграрного фашизма, поддерживаемых и организуемых в кадровом и материальном отношении аграриями, штурмовики никогда – даже в ранний период – не могли рассматриваться как орудие крупных землевладельцев и предпринимателей.

Денежные пожертвования, которые Гитлер получал от некоторых мелких и средних предпринимателей, были относительно незначительны. В то время как в Италии фашистское движение вначале напоминало армию гражданской войны, содержимую аграриями и промышленниками, хотя никогда полностью от них не зависимую, НСРПГ с самого начала пыталась расширить и укрепить ряды своих членов и сторонников главным образом путем активной пропаганды – речей, собраний, шествий и т.п. На первых порах эта постоянная пропагандистская деятельность имела успех. НСРПГ удалось, начав с Мюнхена и Баварии, найти точки опоры и в других немецких землях и организовать там местные группы. Но еще в конце 1923 года центр тяжести партии безусловно находился в Баварии. Там НСРПГ превратилась в политическую силу, с которой приходилось считаться ведущим политикам и в Мюнхене, и в Берлине. Сознавая относительную и региональную ограниченность своего влияния, Гитлер все же почувствовал себя достаточно сильным, чтобы предпринять 8 ноября 1923 года, по образцу Муссолини, «поход на Берлин».

Нельзя сказать, что этот авантюристический план был заранее обречен на неудачу, как можно было подумать после его полного поражения6 . В октябре 1923 года возник конфликт между центральным правительством и генеральным комиссаром Баварии фон Каром, которого поддерживала баварская группа Рейхсвера во главе с командующим военным округом фон Лоссовом. Это столкновение привело к тому, что баварское и центральное правительства перестали признавать друг друга. Гитлер попытался использовать это неустойчивое положение в своих целях. В ночь на 9 ноября 1923 года он захватил в свои руки фон Кара и фон Лоссова, побуждая их поддержать его путч против центрального правительства. Но вскоре фон Кар и фон Лоссов отмежевались от Гитлера и отдали полиции приказ разогнать демонстрацию национал-социалистов, назначенную на 9 ноября. Мобилизованное для этой цели баварское подразделение полиции повиновалось. Полицейские открыли огонь по национал-социалистским путчистам во главе с Гитлером и Людендорфом, убив шестнадцать человек. Колонна рассеялась, Людендорф был тут же арестован, а Гитлер – через два дня. Таким образом, задуманный путч провалился.

НСРПГ была запрещена во всей Германии. Но несмотря на это полное поражение Гитлеру удалось снова подняться. Самый путч и процесс, завершившийся 1 апреля 1924 года оправданием Людендорфа и осуждением Гитлера на смехотворно легкое наказание – недолгое заключение в крепости, которому придали вдобавок почетный характер – привели к тому, что Гитлер стал известен во всей Германии и открыто восхвалялся своими сторонниками и поклонниками. НСРПГ окончательно превратилась в «гитлеровское движение», как ее часто и называли публично. После освобождения из заключения, где он написал свою программную, хотя и мало читаемую современниками книгу «Моя борьба», Гитлер сумел провести во вновь созданной 27 февраля 1925 года НСРПГ свой «фюрерпринцип» – «принцип вождизма».

Это вовсе не получилось само собой, поскольку те национал-социалистские фюреры низшего ранга, которые не были арестованы, примкнули тем временем к «Германской Народной Партии Свободы» (Deutschvölkische Freiheitspartei), получившей как-никак целых 32 места в Рейхстаге на выборах 4 мая 1924 года, из коих, впрочем, на следующих выборах, 7 декабря 1924 года, она уже потеряла 18. Эта партия, образовавшаяся в конце 1922 года из правого крыла расколовшейся Германской Национальной Народной Партии (Deutsche Nationale Volkspartei), не была простой маской НСРПГ. У нее были опорные пункты главным образом в Северной Германии, где НСРПГ до гитлеровского путча была очень слабо представлена, и она вовсе не так радикально отвергала парламентскую систему, как это делала НСРПГ. Между национал-социалистскими и «народно» настроенными членами этой партии происходили резкие столкновения, которые привели к ее расколу и к образованию различных новых «народных» и национал-социалистских группировок.

Гитлер, в качестве авторитетного для всех арбитра в этих спорах, сумел перетянуть большинство своих конкурентов во вновь учрежденную НСРПГ. Остальные «народные» группировки, ослабев, потеряли всякое значение. Но это никоим образом не было концом разногласий по поводу политической тактики и идеологических установок.

Разногласия возникли в особенности по двум тесно связанным вопросам: должна ли НСРПГ придерживаться своей прежней путчистской тактики, и следует ли ей, для привлечения рабочих, выдвинуть революционно действующие цели. Гитлер, прежде всего опасавшийся воспрепятствовать легализации НСРПГ, после освобождения из заключения решил отказаться от путчистской тактики фашистского образца и придать своему образу действий хотя бы видимость парламентской политики. Он намерен был разрушить демократию лишь с помощью власти, достигнутой парламентским путем, – после чего, как он открыто предупреждал, «полетят головы». Однако, это временное притязание на легальность не исключало насильственных действий по отношению к политическим противникам; впрочем, происходившая в Берлине и других больших городах борьба за «присутствие» на улицах, в местах общественных собраний и в рабочих кварталах была не самоцелью, а средством для достижения других целей. С одной стороны, эта пропаганда действия, осуществляемая также насильственными действиями, привлекала к партии молодежь, и в особенности составляла притягательную силу СА; с другой стороны, беспорядки, обличаемые и в значительной мере создаваемые самой НСПРГ, давали повод утверждать, что лишь сильный человек, фюрер, способен положить конец этому хаосу и водворить порядок.

Преодолеть все виды сопротивления было нелегко, но Гитлеру удалось убедить своих оппонентов, особенно гауляйтеров северной и западной Германии, в правильности этой тактики, медленно, но верно ведущей к власти. Далее, критики этого легального курса, объединившиеся под руководством братьев Штрассер в «Сообщество северных и северо-западных округов НСРПГ», придерживались мнения, что, несмотря на все неудачи, НСРПГ должна прежде всего добиваться поддержки рабочего класса. Поэтому они делали ставку на антикапиталистические пункты партийной программы, в то время как Гитлер, напротив, стремился ослабить их, подчеркивая националистические, антисоциалистические и прежде всего антисемитские цели. Столкновения по поводу этих тесно связанных проблем привели к тому, что в конце концов в 1930 году Отто Штрассер вышел из партии. В конце 1930 и в начале 1931 года вновь произошел внутрипартийный кризис, вследствие которого все организации СА Восточно-Эльбской области под руководством Вальтера Стеннеса взбунтовались и отказались повиноваться берлинскому гауляйтеру Геббельсу. Этот кризис удалось преодолеть лишь с трудом, при личном вмешательстве Гитлера. Еще опаснее были в глазах национал-социалистских руководителей переговоры Грегора Штрассера с генералом фон Шлейхером; но они не привели ни к какому результату, так что угрозы партийного раскола удалось избежать.

Эти внутрипартийные столкновения не достигали таких масштабов, как в Италии, где лидеры провинциальных фашистов занимали весьма независимое положение, несравнимое с положением немецких гауляйтеров. Но они указывали на тот основной факт, что национал-социалистская партия фюрера вовсе не была столь единой и сплоченной, как она изображала себя внешнему окружению. Эти внутрипартийные разногласия были преодолены активизмом постоянных избирательных боев – в буквальном смысле этого слова – и вскоре последовавшими успехами.

На выборах в Рейхстаг 20 мая 1928 года НСРПГ получила лишь 2,6 % голосов и 12 мест. Это было все еще на два места меньше, чем получила «народная» партия за четыре года до того, в декабрьских выборах. Но возраставшее число членов НСРПГ указывало уже на ее подъем. Рабочие по-прежнему были в ней мало представлены, но, наряду с ремесленниками, мелкими предпринимателями, служащими и студентами, в нее удавалось привлечь все больше представителей академических профессий, чиновников и, прежде всего, крестьян. Это был результат пропаганды, особенно усилившейся в сельских местностях, а также в малых и средних городах. В 1929 году на выборах в различные муниципальные органы и ландтаги НСРПГ получила значительно больше 10 % мест. Еще более впечатляющих успехов добился «Национал-социалистский Союз Немецких Студентов» на выборах в Общие Студенческие Комитеты университетов и высших школ. Уже в 1929 году он получил в среднем более 30 % поданных голосов. О несомненном подъеме НСРПГ свидетельствовал и тот факт, что в 1930 году она насчитывала уже 240000 членов – почти исключительно мужчин. И все же, значительная часть общественности была поражена огромным успехом НСРПГ на выборах в Рейхстаг 14 сентября 1930 года, получившей 18,3 % голосов и 107 мест и сразу превратившейся во вторую по силе партию после Социал-Демократической Партии Германии (СПДГ). Двумя годами позже, на выборах в Рейхстаг 31 июля 1932 года, НСРПГ удвоила число своих депутатов, доведя его до 230.

Этот скачкообразный рост был прежде всего прямым, но также и косвенным следствием мирового экономического кризиса. При этом за НСРПГ голосовали преимущественно представители средних слоев, которым приходилось мириться со снижением доходов, и которые с большим или меньшим основанием опасались обнищания; между тем промышленные рабочие большею частью продолжали сопротивляться, хотя все же, по новым подсчетам, рабочие доставили национал-социалистам почти 20 % полученных ими голосов. Однако, избирательный успех НСРПГ объяснялся не только экономическими проявлениями кризиса, действие которых было к тому же не столь прямым. Это подчеркивается уже тем обстоятельством, что безработные, в конечном счете сильнее всего затронутые последствиями экономического кризиса, в подавляющем большинстве голосовали за Коммунистическую Партию Германии (KПГ). Кроме того, успехи НСРПГ не везде были одинаково велики. Они были крайне малы в сельских местностях с католическим населением, между тем как в сельских областях протестантского севера и северо-востока они были особенно велики. Различное поведение избирателей в областях со сходной социально-экономической структурой следует объяснить прежде всего позицией обеих церквей по отношению к национал-социализму. Католическая церковь, по крайней мере до 1933 года, резко критиковала НСРПГ по поводу религиозных представлений, высказанных некоторыми ее представителями, особенно Альфредом Розенбергом, не без успеха побуждая верующих голосовать за партию Центра. Между тем, представители евангелической церкви, расколотой на 28 церквей отдельных Земель, хотя и отвергали новоязыческие взгляды людей вроде Розенберга, в то же время более или менее открыто сочувствовали националистическим, антисоциалистическим, антикапиталистическим, а также антисемитским целям национал-социализма. Наконец, тот факт, что успехи НСРПГ были особенно велики в пограничных восточных областях, прежде всего объясняется особенно ядовитым в этих местах национализмом, еще усиленным экономическими и религиозными факторами. В целом можно прийти к выводу, что члены НСРПГ и ее электорат состояли преимущественно, но вовсе не исключительно из представителей среднего класса, то есть мелкой буржуазии.

И все же, по разным основаниям НСРПГ нельзя рассматривать как мелкобуржуазную партию. НСРПГ никогда не считала себя преимущественно, и тем более исключительно партией мелкобуржуазной ориентации; более того, она никогда не отказывалась от притязаний привлечь к себе и представлять все слои населения, в том числе рабочих, вначале мало податливых на ее пропаганду. Избирательными успехами она была обязана не только социальным требованиям и намеренно туманным экономическим целям своей программы. Столь же привлекательными оказались националистические и антисемитские пункты этой программы, а также стиль ее политики, отвечавший эмоциям людей из всех социальных слоев. Многих привлекала к НСРПГ не ее программа, а внешний образ этой партии, отождествляемый с силой, сплоченностью и специфической мужественностью. В особенности это касается мужской молодежи. В самом деле, часто упускают из виду, что НСРПГ, подобно НФП (Национальной Фашистской Партии Италии) и другим фашистским движениям, была в своем активном ядре чисто мужским союзом, представлявшим привлекательные в то время добродетели – черты товарищества, юности и подчеркнуто солдатского, агрессивного поведения.

Cтоль же односторонним и столь же неверным, как тезис мелкобуржуазности, был другой взгляд, распространенный в то время и даже в наши дни, согласно которому НСРПГ представляла собой не что иное, как орудие, купленное и направляемое ведущими промышленниками. В этом утверждении, высказанном некоторыми марксистскими теоретиками фашизма, есть и доля правды, поскольку НСРПГ, как и другие партии, получала от отдельных промышленников пожертвования, отчасти покрывавшие очень значительную стоимость ее пропагандистских и избирательных кампаний. Но о размерах этих пожертвований до сих пор нет надежных и достаточно полных данных. Впрочем, многое говорит за то, что «самофинансирование» НСРПГ, т. е. поступления от членских взносов и входных билетов на различные национал-социалистские мероприятия, были значительнее, чем пожертвования. Напротив, твердо установлено, что вклады промышленности были скорее следствием, чем причиной избирательных успехов национал-социалистов.

Для подъема национал-социализма решающее значение имели не кризисные явления в экономике и в общественной жизни, не восприимчивость значительной части мелкой буржуазии, и не готовность отдельных ведущих промышленников оказывать НСРПГ материальную поддержку – гораздо важнее были ошибки нефашистских и антифашистских общественных сил и партий Германии.

Коммунистическая Партия Германии (КПГ) и Социал-Демократическая Партия Германии (СДПГ) оказались неспособны извлечь уроки из ошибок своих итальянских братских партий, безуспешно пытавшихся помешать подъему и приходу к власти фашизма. И хотя они могли и должны были знать по итальянскому опыту, что ждет их в случае победы фашизма, обе немецких рабочих партии, глубоко враждебные друг другу, не сумели преодолеть разделявшие их программные различия и построить единый оборонительный фронт против фашизма. Исходя из чисто функционального определения «фашизма», лидеры КПГ считали «фашистскими» не только все буржуазные партии и правительства, но даже СДПГ, и боролись против них под этим лозунгом. Они оправдывали такую линию авантюристическим, хотя и формально логичным доводом, будто буржуазные и социал-демократические политики, защищая парламентско-демократическую систему, по меньшей мере косвенно поддерживают капитализм. «Социал-фашизм», представляемый СДПГ, отличается от «национал-фашизма» НСРПГ,– говорили они,– лишь применяемыми методами. Если «национал-фашизм» выступает как прямая агентура капитала, то «социал-фашисты» своей приверженностью к парламентской демократии поддерживают капитализм более косвенным образом, поскольку демократия – всего лишь по необходимости замаскированная форма капиталистического господства. Несмотря на некоторые призывы к единому фронту, адресованные почти исключительно не к руководству, а к рядовым членам СДПГ и Всеобщего Объединения Германских Профсоюзов (ВОГП), и имевшие целью в конечном счете лишь побудить их перейти в КПГ и подчиненные ей организации, КПГ не могла решиться ни на защиту демократии, ни на совместные действия с СДПГ. КПГ чувствовала себя достаточно сильной, чтобы бороться и с СДПГ, и с НСРПГ. При этом она колебалась между чисто насильственной тактикой под лозунгом «Бей фашиста, где его увидишь!» и стремлением, переняв националистические требования, побудить сторонников НСРПГ к переходу в КПГ. Эта тактика, названная по имени перешедшего из НСРПГ в КПГ лейтенанта Рейхсвера «курсом Шерингера», увенчалась провозглашенной в 1930 году коммунистической «Программой национального и социального освобождения германского народа». Эта националистическая «стратегия объятий» и тезис «социал-фашизма» привели даже к тому, что КПГ заключала некоторые частичные и кратковременные соглашения с НСРПГ. Так обстояло дело в случае референдума, совместно организованного обеими партиями летом 1931 года, который привел к роспуску прусского ландтага и к падению социал-демократического областного правительства Пруссии; и точно так же – при забастовке рабочих Берлинского транспортного общества осенью 1932 года.

Социал-демократы видели в таких явлениях добавочное оправдание своих сомнений, следует ли начинать серьезные переговоры о союзе с коммунистами, поскольку и национал-социалисты, и коммунисты одинаково стремились разрушить созданную и защищаемую ими демократию. Они полагались в своей защите на убедительность своих аргументов, которые они пытались – без особого успеха – противопоставить национал-социалистской пропаганде, а также на завоеванные и укрепленные ими политические позиции. К их числу относился прежде всего руководимый социал-демократами союз «Государственный черно-красно-золотой флаг» (“Reichsbanner Schwarz-Rot-Gold”), насчитывавший два миллиона членов и составлявший противовес СА. Если бы национал-социалисты попытались насильственно захватить власть, по примеру итальянских фашистов, этот союз должен был прийти на помощь полиции, которая – по крайней мере в Пруссии – находилась под руководством СДПГ. Но когда рейхсканцлер фон Папен 20 июля 1932 года, явно нарушив закон, сместил руководимое социал-демократами областное правительство Пруссии, не встретив при этом сопротивления, антифашистская концепция СДПГ потеряла свою опору. «Союз государственного флага» ни разу, ни 20 июля 1932 года, ни 30 января 1933 года, не был приведен в действие. Это отступление без борьбы указывает на фундаментальную ошибку в антифашистской стратегии СДПГ. При защите демократии она применяла только демократические методы и ошибочно рассчитывала, что и противники демократии в правых партиях, в бюрократии, в экономике и в армии, несмотря на свою открытую враждебность республике, будут придерживаться демократических правил игры. Она слишком поздно и слишком слабо реагировала на тот факт, что и другие демократические партии Веймарской республики шаг за шагом разоружали и покидали демократию. Чтобы «избежать худшего», то есть захвата власти фашистами, который они боязливо представляли себе лишь в насильственной форме путча по итальянскому образцу, социал-демократические лидеры допустили в конечной фазе Веймарской республики посягательства на социальные завоевания 1918 года, и даже терпели выхолащивание основных демократических прав и свобод. Таким образом и возник тот «вакуум власти», который национал-социалисты смогли использовать для своего «захвата власти».

Но, конечно, эта критика антифашистской стратегии КПГ и СПДГ никоим образом не оправдывает поведение лидеров буржуазных партий, а также представителей армии, промышленности и сельского хозяйства. Эти силы были ответственны не только за строго дефляционную экономическую политику, расширявшую безработицу с ее опустошительными социальными и политическими последствиями, но также и за политический курс кабинетов Брюнинга, фон Папена и фон Шлейхера, которые, не располагая парламентским большинством, подрывали конституцию и постепенно разрушали и без того непрочную демократическую систему. И хотя на выборах в Рейхстаг 6 ноября 1932 года НСРПГ потеряла 34 места и оказалась в кризисе, который мог бы привести к ее упадку, по инициативе руководящих деятелей германской крупной промышленности и сельского хозяйства и при поддержке некоторых политиков из окружения президента фон Гинденбурга был свергнут рейхсканцлер фон Шлейхер, и было образовано коалиционное правительство во главе с Адольфом Гитлером.

 


Страница 6 из 25 Все страницы

< Предыдущая Следующая >
 

Вы можете прокомментировать эту статью.


наверх^