Приложение

К главе 2

^*1В 1840 г. капитан Генерального Штаба Н.Х. Агте, совершивший инспекционную поездку по границе, писал: «Укрепления в крепостях, сооруженные, вероятно, наскоро, обрушились, не оставив по себе никаких следов. Палисады и рогатки, окружавшие некогда караулы, уничтожены также временем, а существовавшие с давнего времени разные казенные деревянные строения, называвшиеся крепостными, как-то: казармы, магазины, конюшни и т.п. между 1810 и 1835 гг. по совершенной ветхости, с разрешения местного начальства проданы на аукционах вольным покупателям»  [Константинов, Константинова, 2007].

^*2К середине XIX века Забайкальское казачество не составляло единого войска. Как бы отдельными частями в него входили: Забайкальский городовой полк, эвенкийский и четыре бурятских полка, подразделения пограничных казаков и станицы. Устройство пограничных казачьих формирований, созданных в 1760-1770 гг., выглядело архаично. Эти формирования сохранили еще с 1772 г. деление на дистанционные команды-сотни. Девятьсот русских казаков распределялись по 100-150 человек на восьми дистанциях. Во главе дистанционных казачьих команд стояли сотники, они же были и командирами дистанций.

Дважды в месяц командиры инспектировали караулы своих дистанций, а в известное время съезжались с монгольскими пограничными начальниками для разрешения спорных вопросов.

В XVIII и XIX веках по линии забайкальской границы были введены особые пропуска – «разменные дощечки». Деревянная прямоугольная дощечка была расколота пополам. Текст на дощечке гласил «Российского Мангутского караула смотритель. Казаки при въезде по делам службы в Монгольский соседний караул обязаны предъявлять для сличения в сходстве сию дощечку». Старомонгольский текст отличается от русского и вторая его половина переводится следующим образом: «Эта дощечка – свидетельство договора о дружбе между русскими и монголами. Разделенная пополам дощечка хранится в русском и монгольском караулах».

И вот раз в год смотрители русских караулов и монгольских сторожевых постов съезжались для переговоров о происшествиях, произошедших на границе. На границе против каждого караула стояли пограничные ворота, которые представляли собой два столба на расстоянии 2-3 аршин один от другого. Поверх столбов был перекинут аркан с узлом, в котором и закреплялось полдощечки. Проезжая ворота, смотрители развязывали аркан и доставали свои половинки. Чтобы подтвердить свои полномочия, смотрители соединяли две половинки. Сложенные вместе половинки составляли одну дощечку, на которой и по-русски и по-монгольски было написано название караула. Полномочия подтверждены – переговоры начинались.

Уже в первой половине XIX века военные и гражданские власти ясно осознали «неимение положительных правил для устройства русских пограничных казаков» Забайкалья и необходимость создания из разрозненных формирований единую войсковую организацию» [Зуев, 1993].

^*3Общий срок службы забайкальских казаков был установлен в 40 лет – 25 лет на полевой службе * не согласуется с данными Безсонова о 19-летней службе. и 15 лет – на внутренней. К внутренней службе относилось конвоирование на этапах, караульная служба в городах, на заводах и золотых приисках. Но главной была полевая служба: охрана границ с Монголией и Китаем, содержание на границе караулов и разъездов, борьба с контрабандой, угоном скота монголами, сбор информации о ситуации в Монголии и Китае, о фактах военных приготовлений, сопровождение дипломатических и торговых миссий, научных экспедиций за границу, участие в Амурских экспедициях, а также несение службы за пределами края.

Забайкальские казаки участвовали в Восточной (Крымской) войне 1853−1856 гг., русско-турецкой войне 1877−1878 гг., в войне с Китаем (1900−1901), русско-японской войне (1904−1905) и Первой мировой войне (1914−1918 гг.). В 1917 г. в ЗКВ было свыше 100 полных георгиевских кавалеров из рядовых и около 50 офицеров, награжденных орденом Святого Георгия и золотым Георгиевским оружием – самыми почетными военными наградами России.

^*4Приведем в качестве примера войскового правления «Предписание Господину командующему № 2 пешим батальоном от Командующего 1-ой бригады. 11 декабря 1861 г.

а) Все подчиненные Ваши чтобы были истинными христианами. Урядники и казаки были бы верные и честные и усердные слуги Государю Императору и Отечеству, хорошие хлебопашцы, ремесленники и промышленники.

б) Родители чтобы воспитывали детей своих в страхе, правилах Христианской нашей религии и в духе русского народа, а чтобы достигнуть этой святой истины, то необходимо учить всех детей Грамоте, а в особенности девочек как будущих матерей.

в) Стараться искоренить чрезмерное пьянство, но ни в каком случае не следует воспрещать совсем пить вотку ибо умеренное употребление таковой укрепляет здоровье человека, а в противоположенном смысле положительно уничтожается здоровье человека».

[Из документов Государственного архива г. Читы].

^*5Казаки разводили крупный и мелкий рогатый скот, коней, верблюдов. В 1842 г. в среднем на душу русского казачьего населения приходилось по три лошади, четыре головы крупного рогатого скота, 84 овцы, 1 коза. Эти усредненные цифры мало говорят о благосостоянии казачьих семей. У бедных было несколько голов скота, а у богатых казаков – сотни. Средние хозяйства имели по несколько десятков голов крупного рогатого скота, лошадей, небольшие отары овец.

На принадлежащей казаку земле трудилась вся семья. Выращивали рожь, пшеницу, овес, ячмень, гречиху, на огородах высаживали лук, огурцы, свеклу, морковь, картофель. Существенным подспорьем были пчеловодство и птицеводство.

Администрация заботилась о поднятии сельского хозяйства. В Нерчинске была открыта сельскохозяйственная школа, где постоянно обучалось 48% лиц войскового сословия, а в некоторых станицах были организованы курсы по скотоводству и молочному делу. Работящие и непьющие казаки жили зажиточно. В основном же семьи были небогаты по меркам Забайкалья, но и не бедствовали.

К главе 3

^*6Даян-Хану удалось заключить соглашение с Китаем о меновых рынках. Три раза в год на границе государств открывались рынки, куда китайцы привозили шелк, ткани из хлопка, котлы для варки пищи, табак, чай  и предметы роскоши. Монголы меняли масло, сухой сыр, пушнину и, главное, скот на китайские товары.

Внук Даян-Хана – Алтан-Хан твердо и умно управлял одним из княжеств Южной Монголии. На месте своей ставки он начал строить город Куку-Хото, восстановил торговые связи с Китаем, в результате чего снова были открыты меновые рынки. История, как мы знаем, хранит не только события, имена, но и числа. На четырех рынках за 12−14 дней монголы продали китайцам 28 тысяч лошадей, а еще – верблюдов, коров и овец, число которых велико, но точно не известно.

^*7Мнения о тяготах уртонной повинности расходятся. Вот как описывает жизнь на почтовых станциях А.М. Позднеев, путешествовавший по Монголии в 1892−1893 года.

Станцию Босога содержат 12 юрт монголов. Некоторые живут на этой станции уже в третьем поколении, для других отбывание почтовой повинности является совершенною новинкой, так как они живут на станции лишь несколько месяцев. Вблизи станции никто из хошунных, или шабинаров не кочует, как и вообще по линии дороги, и это потому, что прилежащие земли отведены для пользования отбывающим станционную службу. Правда, строгих границ этих станционных земель не имеется, тем не менее обычай установил в общих чертах некоторые межи и окрестные жители соблюдают их крайне строго.

Крупную станцию Дзэрэн составляют 52 юрты.

Благодаря близости родных кочевьев большинства почтосодержателей, они привыкли считать станционные земли нераздельными от хошунных и кочуют безразлично на тех и других; пастбища их по этому самому весьма обширны и народ на этой станции вполне  благоденствует.

^*8Приводим текст из книги Позднеева.

«В списках хуреня Илагухсан хутухты в настоящее время числится несколько более 200 лам, но далеко не все они постоянно проживают в монастыре: многие уходят к своим родным в степь на два, на три месяца, а воротившись в хурень и прожив здесь такое же время, уходят в степь снова. Таким образом, постоянно служащих и учащихся лам в монастыре редко бывает более сотни.

Содержание монастыря обеспечивается главным образом приношениями и пожертвованиями доброхотных дателей. Пожертвования эти приносятся то по случаю исполнения каких-либо религиозных треб, то просто по благочестию. Так, нанявшийся довезти меня до Урги монгол, Бальчжин-хя, по обещанию, уже лет 15, ежегодно представляет в цокчинский сан монастыря по 20 кобылиц, 10 овец с ягнятами и 400 гинов муки. Таких вкладчиков считается до 18 человек. Из подобных вкладов у монастыря образовалось свое имущество, основную статью коего составляет скот. Всего монастырское казначейство считает у себя до 3000 голов лошадей, от которых получает кумыс на пропитание лам, деньгами же, ежегодно выручаемыми от продажи известной части этих лошадей, содержатся кумирни и монастырские учреждения».

«Что касается самого гэгэна, то он, конечно, имеет право пользоваться для своего содержания всеми статьями доходов, получаемых его ведомством, хотя и никогда не поступает таким образом. Для своего личного содержания, равно как для содержания своего дворца и штата, он имеет, прежде всего, свой собственный табун в 3000 рыжих коней. Прежде у него был еще такой же табун белых лошадей, но он роздал его своим шабинарам. Ныне, помимо рыжего табуна, у него имеется до 2500 голов еще так называемого «солонго аду», т.е. разномастного табуна. Пасут эти табуны отдельными косяками, в 300—400 голов, шабинары хутухты и за эту услугу они освобождаются от уплаты определяемых податей, а равно могут пользоваться молоком и другими продуктами коневодства, т. е. продавать гриву, хвосты, конский волос; но весь приплод они обязаны отдавать в пользу хутухты и возмещать всякую убыль, происшедшую от оплошности в охране; другими словами,— должны платить за украденное, съеденное волками и пр.».

^*9Приводим текст Позднеева

«Обращаясь теперь к описанию быта отдельных частей города, каковыми они представляются в настоящее время, я должен прежде всего сказать, что точное определение народонаселения какой-либо из этих частей положительно невозможно. Не говоря уже о Маймачэне, где число жителей постоянно колеблется по временам года, вследствие прилива и отлива как торгующих китайцев, так и покупателей монголов, даже в Хурени, где население кажется более оседлым, узнать точное число лам положительно невозможно. Сами монголы, на вопрос о количестве ургинских лам, обыкновенно отвечают «тумэн лама», то есть, 10000 лам, или еще более подходяще, «тьма лам». Я также могу повторить, что число это темное, хотя оно, несомненно, превышает  10000.

На улицах Хуреня почти не видно никакой жизни. Монголы-богомольцы, переходя из одной кумирни в другую, бродят по улицам Хуреня до того времени, пока еще не кончились службы в кумирнях, а затем или сидят в юртах знакомых лам, или же проводят целый день на торговой площади». В торговой части − в Маймачэне – народу всегда много.

Позднеев подробно описывает китайские лавки, китайские товары, которые продаются и в лавках,  и на рыночной площади, где идет мелочная торговля, а затем повествует о монголах, ведущих в Маймачеэне мелкую торговлю.

^*10Жилища монголов отличаются от китайских еще с улицы. Ворота, не имеющие навеса, как это всегда делается у китайцев, у всех однообразно окрашены в красную краску и никогда не бывают отворены. На телегах монголы никогда не ездят, а потому и не имеют нужды в воротах; они сами проходят, прогоняют свой скот и проводят своих верховых лошадей через широкие калитки. За оградой у монголов всегда большой двор, но надворные постройки ограничиваются одними навесами у забора, под которыми стоят телеги, если хозяин дома промышляет извозом, ящики, кадки и пр. Посреди двора стоит одна или две юрты, в которых монголы проводят зимнее время. За юртами выстроен байшин, в котором живут летом * Байшин – деревянный дом. *.

^*11«Монголы, живущие в Улясутае, составляют самый бедный класс. Живут они, как и в степи, в юртах, но скотоводства у себя никакого не имеют, а занимаются женщины — проституцией, мужчины же услужением, мелочною торговлей и только немногие промышляют каким-нибудь мастерством,— преимущественно плотничеством и изделием серебряных вещей. Замечательно, что монголы, причисляющие себя к проживающим в Улясутае и снискивающим себе пропитание городскими работами, стоят иногда в действительности своими юртами верстах в 10-ти и даже 15-ти от Улясутая. И нужно сказать, что это самый опасный элемент городского населения. Являясь в город на поденные работы, эти люди промышляют главным образом воровством, угоняя лошадей и уводя быков и верблюдов у зазевавшихся простаков. Удастся такому воришке приобрести скотину, он, пригнав домой, тотчас же убивает ее и таким образом приобретает себе месяца на два пропитание, а больше он и ни в чем не нуждается».

^*12Протяжная песня – зазывная, мелодичная и ритмичная была у монголов еще во времена государства Хунну. Она шла через века и века и поныне поется песня «Тумний эх» (первый из тысячи скакунов), как главная песня национального праздника Наадам.

В 1874 г. П. Ровинский так описывал песню «Старик и птица». «Мелодия данной песни необычайно специфична, самобытна, оригинальна и приятна для слуха. Она начинается медленно с нижнего баритона и, поднимаясь целым тактом от высокого тона к более высокому, вдруг неожиданно, не переходя ни через какие трансформационные данные, возвращается, замедляясь, к начальному низкому тону» [Ровинский, 1874, 298 с.]. Песни эти посвящены матери (Материнское добро), коням (Скакун из Баатар бэйл) и природе (Полная луна, Сандаловое дерево, Яблоко из Харгай дунгэр, Счастливые летние месяцы, В прохладе чудных гор и т.д.).

К главе 4

^*13В течение всего XVI века шляхта бунтовала на сеймах и требовала все новых или утерянных старых привилегий. На сейме 1535 г. в отсутствии короля шляхта постановила произвести «экзекуцию», т.е. исполнение нарушенных законов и отмену привилегий, данных без разрешения сейма городам, церквям и монастырям. Опираясь на это постановление, король Сигизмунд I стал возвращать государственные земли, розданные частным лицам. Документальным основанием возврата стали данные королевского архива «коронная метрика». Чем «коронная метрика» не угодила шляхте – непонятно. Но на следующем же сейме шляхта подняла страшную бурю. Она требовала заменить «коронную метрику» судом, требовала отмены таможенных пошлин, от которых была освобождена прежними привилегиями, утратившими силу по настоянию церкви, жаловалась на притеснение со стороны духовенства и вообще роптала, угрожала и орала. В результате шляхта отказалась утвердить подати на войну, т.е. фактически отказала королю в создании регулярной армии. Король Сигизмунд должен был довольствоваться созывом «Посполитого рушения». В конце концов в 1537 г. после очередного «рокоша»  шляхты король удовлетворил ее основные требования. На сейме 1552 г. шляхта криком не допускала прений ни по какому вопросу, пока не будет отменено епископское судопроизводство над шляхтой. Епископам пришлось уступить. Это был триумф шляхты. В 1573 г. в период бескоролевья  сейм постановил избрать короля на очередном съезде шляхты.

^*14В 1598 г. Московский престол занял Борис Годунов, а далее произошла хорошо известная история с Лжедмитрием I, который был беглым православным монахом. Посадить Лжедмитрия на Московский престол значило для Польши присоединение к ней ряда новых кусков Русской земли. Кроме того, Лжедмитрий обещал королю польскому ввести католичество в Московском государстве. Лжедмитрий после смерти Годунова занял Москву, и шли разговоры о короновании его на польский престол. Однако князья Шуйские в Москве подняли бунт, Лжедмитрий был убит, а Марина Мнишек оказалась в тюрьме. Вскоре появился второй Лжедмитрий, который с польскими добровольцами подступил к Москве. Бояре возвели Шуйского на Московский престол. Но король польский Сигизмунд объявил новому царю войну и двинул войска к Смоленску. Гетман Жолкевский разбил войско Шуйского, что и открыло ему ворота Москвы. Но каковы бояре! Они низвели Шуйского с престола, выдали его Жолкевскому и предложили Московский престол польскому королевичу Владиславу, выговорив неприкосновенность православия и некоторые права для себя, любимых. Но в это же время польский король Сигизмунд осаждал Смоленск и потребовал корону Руси для себя. Вот тут бояре не согласились, они знали, что Сигизмунд религиозно не терпим и заменит православие католичеством.

^*15После ослабления России в Польше в период 1788−1792 гг. произошли большие политические изменения. Была создана постоянная армия. В 1790 г. Польша и Пруссия заключили оборонительный союз, гарантировавший взаимную военную помощь. Трактат о союзе покончил с влиянием Екатерины II на польские дела.

Сейм полностью освободился от русского влияния, но при этом не был един. Конфликтовали между собой партии «прогрессистов», стремящихся к радикальным реформам, и консерваторов, стоящих за сохранение старых республиканских учреждений. Король Станислав Август соединился с большинством Сейма, братавшегося с Пруссией. С этого времени король выступал под девизом «Король с народом»,  на что большинство Сейма отвечало «И  народ с королем!».

Заключение союза с Пруссией и поражение русской партии дало возможность для проведения реформ. Авторы проектов различных реформ расходились во мнениях относительно объема королевской власти, но соглашались на введение наследственности престола и уничтожение Liberum veto, в силу которого один человек в Сейме мог порушить своим veto решение, принятое большинством. Авторы проектов соглашались так же в вопросах уравнивания мещанства в правах со шляхтой и облегчения состояния крестьян.

^*16Свободолюбивый порыв общества после начала восстания нарастал, в дело вступили уважаемые генералы. В результате переговоров польские войска вернулись в Варшаву под ликование народа, а цесаревич с русскими войсками отошел в Литву. В Королевстве Польском образовалось временное правительство, которое созвало Сейм. Административный совет попросил генерала Хлопицкого на условиях диктатуры принять командование над войском. Генерал Хлопицкий принял диктатуру, но не для того чтобы воевать с Россией, а для того, чтобы не допустить анархии в Польше. Он не верил в успех восстания, не рассчитывал на восстановление независимости Польши и стремился переговорами с Николаем I сохранить статус-кво.

Сейм собрался 21 декабря 1830 г. и признал восстание народным. 25 декабря Сейм фактически объявил войну России, низложив соответствующим актом Николая I с престола Королевства Польского. Далее Сейм был распущен, и начались бесконечные переговоры между новым органом власти — Народным Советом, стоявшим за войну и ген. Хлопицким, который по-прежнему не хотел воевать с Россией. Наконец ген. Хлопицкий согласился быть командующим войсками, но отказался от звания диктатора.

^*17В Литве восстание охватило все губернии, но особенно сильным оно было в Ковенской губернии. Руководитель восстания Зигмунд Сераковский вышел из среды мелкопоместного дворянства. Он учился в Петербургском университете, но за активное участие в политических кружках студенчества без суда и следствия был отправлен солдатом в Оренбургский корпус. В 1856 г. Сераковский был произведен в офицеры и назначен в Брестский полк.

Затем он был прикомандирован к столичному гарнизону и принял активное участие в революционных кружках, действовавших в академии генерального штаба. Сераковский вернулся в Литву и принял участие в подготовке восстания. В 1859−1862 гг. Сераковский несколько раз посетил Вильно и там влюбился в Аппалонию Далевскую – первую красавицу Литвы. Родители отправили дочь на время в Ковенскую губернию (местечко Кейдана). Там в 1962 г. после венчания Зигмунда и Аппалонии состоялась последняя в Литве мазурка перед восстанием.

К главе 5

^*18Уже в XVII веке обнаружилось затруднительное положение правительства в отношении переселения. С одной стороны в это время приобретались за Уралом обширные новые земли, которые необходимо было осваивать, с другой стороны в самой России требовались люди-работники. По царским указам за Урал, прежде всего, шли «служилые» люди во главе с воеводами, боярские дети, стрельцы, казаки, священники, а за ними дворцовые и государевы крестьяне. По приказу направляли и ссыльных, начиная с уголовных и кончая военнопленными. Московские власти довольствовались на первое время хотя бы самым посредственным освоением новых земель, больше всего ценя само приобретение новых пространств.

В ту же эпоху старой Руси наблюдалось и другое исторически важное явление – постоянный самовольный переход крестьян с одних земель на другие. Во избежание ущерба для крупных владельцев миллионы мелких землевладельцев были прикреплены к земле. Возникла, казалось бы, неразрешимая проблема – обеспечить новые земли людьми и не отпускать людей из Центральной России. Выход нашла сама жизнь. Поток людей направился в новые места без разрешения, без надежд на льготы, без указов – главную массу переселенцев составили «прикрепленные». Кроме них в Азию пошли беглые и с ними вообще все недовольные тем укладом, который был на их коренных местах. Власти запретили вольное переселение, издали самые строгие указы и велели поставить заставы для задержания идущих и едущих на восток. Но и эти запреты не помогли, тем более сибирским воеводам всякие люди были нужны, и они потворствовали переселенцам. Тысячи беглых, гулящих людей прочно обосновались в Сибири.

Литература

1. Азиатская Россия, том 1. Люди и порядки за Уралом. СПб, Издание переселенческого управления. – 1914.
2. Балабанов В.Ф. История земли Даурской. Чита. Изд-во газеты Эффект, – 2003.
3. Безсонов Б.В.   Казаки и казачьи земли в Азиатской России // Азиатская Россия. – 1914, с. 361−387.
4. Берг Н.В. Польское возстание 1863-1864 гг. Русская старина. – 1879. Т.25. с. 515-566.
5. Васильев А.П. Забайкальские казаки. Исторический очерк в 3х томах. Том 2. Изд-во ОАО «Амурская ярмарка», Благовещенск. –   2007.
6. Волков В.Г. О причинах ссылки участников польского восстания 1863−1864// Полония в Сибири, проблемы и перспективы развития. Улан-Удэ. – 2003. С. 37−38.
7. Всемирная история, том IV / Под редакцией М.М. Смирнова. М., Изд-во АН СССР. – 1958.
8. Грабеньский В. История польского народа. – 2006.
9. Документы из фондов Государственного архива г. Читы.
10. Жилин С.    Камчатка. – 1949.
11. Зайцев В.М. Социально-сословный состав участников восстания 1863 г. (опыт статанализа). М. – 1973.
12. Зуев А.С. Русское казачество Забайкалья во второй четверти XVIII – первой половине   XIX вв. Новосибирск: Изд-во Новосиб. Гос. Ун-та. – 1998.
13. Клер Л.С., Шостакович Б.С. Второе комендантское управление на Нерчинских заводах (1846-1874) // Ссыльные революционеры в Сибири, вып.10. Иркутск. – 1987.
14. Козлов П.К. Монголия и Амдо и мертвый город Хара-Хоша. – 1947.
15. Константинов А.В., Константинова Н.Н.   Забайкалье – ступени истории. – 2007.
16. Кручинин А.С. Атаман г.М. Семенов // Белое движение; исторические портреты. М., Астрель. – 2004.
17. Лебедева Е.Г. Моя жизнь, воспоминания.   – 1994.
18. Митина Н.П.   Во глубине сибирских руд. – 1966.
19. Мордкович В.Г. Сибирь в перекрестке веков, земель и народов. Новосибирск. – 2007.
20. Нагаев А.С.   Омское дело (1832−1833) //Ссыльные революционеры в Сибири   (XIX – февраль 1917). Иркутск. – 1985.
21. Нерчинская каторга. М., Изд-во политкаторжан. – 1933.
22. Новая история стран Азии и Африки XVI-XIX века /Под редакцией А.М. Родригеса в 3 частях. М., Изд-во ВЛАДОС. – 2004, ч. 1.
23. Пастернак Б. Стихотворения и поэмы. М. – 1988.
24. Певцов М.В.   Путешествия по Китаю и Монголии. М. – 1951.
25. Пилсудский Б. Поляки в Сибири // Сибирь в истории и культуре польского народа. М., – 2002.
26. Поддубный И.П. Население Азиатской России – этнографический очерк // Азиатская Россия. – 1914, с. 64−92.
27. Позднеев А.М. Монголия и монголы. Результаты поездки в Монголию, исполненной в 1892−1893 гг., том 1. Издание Императорского русского географического общества. СПб. – 1896.
28. Пржевальский Н.М. Путешествия в Центральной Азии. М., ЭКСМО. – 2008.
29. Рывинский   Протяжная песня – культурное наследие монголов. – 1874.
30. Седых К.Р.   Даурия. Амурское областное газетно-книжное изд-во. – 1951.
31. Смирнов А.Ф. Зыгмунд Сераковский // Герои 1863 года. – 1964. С. 9−68.
32. Смирнов Н.Н. Забайкальское казачество. М. – 2008.
33. Спафарий Н.   Путешествие через Сибирь от Тобольска до Нерчинска и границ Китая русского посланника Николая Спафария в 1675 г. /Дорожный дневник Спафария с введением и примечаниеями Ю.В. Арсеньева – СПб: [Тип В Киршбаума]. – 1882.
34. Титлянов А.А. Актинидии и лимонник. Владивосток. – 1969.
35. Турчанинов Н.В.   Население Азиатской России, статистический очерк/ Азиатская Россия. – 1914, с. 64−99.
36. Халилецкий г.    Служба солнца. – 1961.
37. Хрестоматия по истории Читинской области. – 1972, с. 33−34.
38. Шастина Н.П. Монгольская литература до конца XVI века //История всемирной литературы в девяти томах, т. 3. – 1983. С. 682-688.
39. Шустер У.А.   Восстание 1863-1864 гг. // История Польши в 3 томах. М., – 1955, т. 2, С. 92−157.
40. Щепина А.   Наш отчий край – земля акшинская. – 2000.
41. Яцковская К.Н. Монгольская литература второй половины XIX века //История всемирной литературы в девяти томах.   – 1991.

Страница 12 из 12 Все страницы