На главную / Биографии и мемуары / А. А. Титлянова. История одной сибирской семьи

А. А. Титлянова. История одной сибирской семьи

| Печать |


Глава 9. Мое поколение − сестры и братья родные и двоюродные

О себе я писать не буду. Я уже издала книгу «Рассыпанные страницы» (2009), где описаны основные этапы моей жизни.

Чувствуются ли во мне, и чувствую ли я свои далекие корни? Да – степные. Почему среди всех экосистем, в которых я работала – лесостепь, луга, альвары, болота, пустыня, степь именно степь – мой любимый ландшафт? Только в степи я чувствую себя, как дома. Не потому ли, что в степи во мне просыпается душа моей прапрабабки-монголки?   Думаю, да. А читая строки о характере древних степных народов «коммуникабельность, безграничное подчинение личных интересов стадным задачам коллектива, склонность к кочевкам и перемене мест, пренебрежение к скарбу, легкость расставания с накопленным добром, удивительная неприхотливость в быту» [Мордкович, 2007], понимаю, что это обо мне – и склонность к кочевкам, и пренебрежение к скарбу, и подчинение личных интересов коллективным.

Что касается Польши, то с ней я не чувствую родственной связи, хотя очень люблю эту страну. В Польше мне всегда легко и просто жить и работать. Мне приходилось работать и в Чехословакии и в Швеции, но вольготно я себя чувствую только в Польше. Однако, причина здесь, видимо, в моих друзьях-поляках, которые делают мое пребывание в Польше плодотворным в работе и приятным в дни отдыха.

Мой старший брат – Арнольд Антонинович Титлянов. Последний раз я видела Арнольда, когда мне было 9 лет, а ему 14. Он уехал с Камчатки на материк, в Севастополь к своей матери продолжить обучение в школе, так как в селе Мильково было только 8 классов.

В 1941 г. он закончил 9-ый класс и летом должен был работать пионервожатым в лагере Форос. Он пригласил меня туда, и тетя Шура, видимо, решив отдохнуть в Крыму, повезла меня в Севастополь. Когда мы были в Москве – 22 июня, то в 12 часов услышали по радио речь Молотова о начале войны. Мы жили у каких-то знакомых и я, все уже понимая, с ужасом думала: «Что же теперь делать?» Но все решила тетя Шура. Она стояла на вокзале в очереди за билетами на Севастополь, когда по всем громкоговорителям прозвучало страшное слово – война. Тетя Шура мгновенно выбежала из одной очереди и встала в другую – за билетами на Чкалов (Оренбург). Мы вернулись в Чкалов, потом с мамой, бабушкой и маленьким Эдиком выехали в Красноярск и дальше по Енисею в с. Ярцево.

Пришло одно письмо от Арнольда, что он со всеми мальчиками его класса вступил в «комсомольский истребительный батальон». Больше писем от него не было. Написала несколько писем его мать. Вначале отряд участвовал в обороне Севастополя, а когда город пал, остаток отряда ушел в горы продолжать борьбу с немцами партизанскими методами. Арнольд был среди тех, кто ушел в горы – он успел передать записку матери. В 1943 г. предатели провели немцев в тыл партизанам. Был жестокий бой, большинство партизан в этом бою погибло. Раненных привезли в Севастополь в гестапо, а затем повесили на городской площади. Среди повешенных Арнольда не видели. Видимо, он был убит в том последнем бою. Было моему брату, когда он погиб, девятнадцать лет.

Мой младший брат – Титлянов Эдуард Антонинович – работает в Институте моря на Дальнем Востоке. Отец воспитывал его жестко, в казачьем стиле и воспитал настоящего мужчину. Эдуард – морской эколог, но и в море и в тайге он дома. Будучи шефом морских научных экспедиций, избороздил моря и океаны, изучая морские экосистемы. Жизнь его была насыщена красотой подводного мира, приключениями и жесткими решениями, встречами с очень разными людьми. О его жизни, вероятно, можно написать роман. Думаю, что, выйдя на покой, он напишет свои воспоминания, и они будут очень интересными.

Моя двоюродная сестра – Людмила Михайловна Резвякова. После школы окончила в 1960 г. Архитектурный институт и по распределению вместе с мужем Виктором – талантливым архитектором – поехала в г. Иркутск. Там они, как архитекторы, занимались центром Иркутска и отдельными жилыми районами. В Москву вернулись в 1967 г. Люда и Виктор много работали. Люда разрабатывала генеральные планы городов: Белгород, Ессентуки, Минеральные Воды, Саранск, Вольск, Людиново, Сафоново. С 1986 г. принимала участие в разработке «Схемы расселения на территории РСФСР» и схем районной планировки Иркутской, Костромской и Куйбышевской областей.

Через некоторое время после выхода Люды на пенсию я получила от нее письмо, где были такие слова: «Я поняла, что ничего, кроме работы, делать не умею. Не умею вырастить нормальный урожай на участке, не умею быстро и ловко печь пироги, разучилась шить и как только меня позвали на работу, я сразу же согласилась. И вот уже с августа работаю. Пока очень довольна, хотя работать приходится весь день. На заработанные деньги пытаюсь купить кое-что из одежды». Это письмо от 2002 г., в магазинах уже есть всякая одежда, но вот денег у интеллигенции всё так же нет. Люда работала, пока не заболела довольно тяжело. Но это не помешало ей написать мне те сведения о семье Титляновых, которые она слышала от своей мамы (тети Гали) и о своем отце. Ее «тетрадка» очень помогла мне в работе.

Люда живет в Москве, у них с Виктором двое сыновей и трое внуков. Брат Люды – Евгений – тоже живет в Москве, он инженер. Женя искал в Интернете данные о поляках-участников восстания 1863 г., чтобы иметь хоть какие-нибудь сведения о братьях Константина. Пока мы ничего не нашли.

Сестры Титляновы – Татьяна Иосифовна и Галина Иосифовна из Риги.

Девочки родились и выросли в Риге. Ригу они считали своим родным городом. Здесь они окончили школу, технологический институт, здесь работали, дружили, влюблялись, вышли замуж. Ощущали ли они, что живут в стране, как бы обособленной от огромного государства СССР? Судя по их рассказам – нет, до перестройки не ощущали. Вот, что написала мне Таня на эту тему.

Рассказ Тани

В детский садик мы с Галей не ходили и общение с латышскими детьми происходило в нашем огромном дворе. Никто никого не принуждал говорить на каком-либо языке, но, по-видимому, русский по своей энергетике более мощный и латышские мальчишки – наши сверстники – Эвальд, Карлуша говорили на русском, вначале с акцентом, насколько я помню. Потом, когда мы встречались изредка на улице, мы весело общались, вспоминая наше дворовое детство, наши игры, и они говорили по-русски уже практически без акцента. В школе русский и латышский языки изучали, начиная с 6-го класса. Друзей среди латышей у меня тогда не было. Иногда устраивались встречи русских и латышских школ на, так называемых, вечерах дружбы. В Институте и русские и латыши учились на русском языке. Общение со сверстниками, прогулки, институтские вечера, влюбленность – не до глобальных проблем, тем более языковых.

Только на работе по-настоящему столкнулась со смешанным коллективом. Однако, Институт микроприборов, где я проработала 18 лет, был молодой, продвинутый, как сейчас говорят, и интересы молодого коллектива были общие, все говорили на русском языке, обстановка была совершенно комфортная. Так было в нашем Институте. А вот в других НИИ микробиологии, химии древесины в коллективах было около 80% латышей и там, в основном, говорили на латышском, однако вся документация велась на русском языке.

Беда наших родителей, да и нас до известной степени, была в том, что мы жили в одной большой стране СССР, разъезжали по родственникам от Балтики до Тихого океана и говорили на своем родном языке. Может быть, мы и не отдавали себе отчет, что латыши всю жизнь жили на маленькой территории, а ведь известно, что чем меньше нация, тем больше она цепляется за сохранения себя, территории, языка.

Что я помню о 1990−1991 гг.? Не всё уложилось, не всё понято, но всё же… Отделение Латвии было для многих, если не для всех проживающих здесь русских, явлением болезненным. Запомнилась трагедия на контрольно-таможенном пункте в Медининкае, на границе Латвии и Белоруссии. Шесть сотрудников правоохранительных органов и таможни Литовской ССР были убиты 1 августа 1991 г., якобы русским ОМОНом, в котором все бойцы были русскими (многих, мол, знакомые знали). Это была какая-то чудовищная провокация. И далее – длинная цепочка не менее трагических событий, развернувшихся по кем-то написанному сценарию, умелому и даже гениальному: на заседании Балтийского совета народных движений, принимается призыв к ООН о рассмотрении возможности ввести в Балтию межнациональные силы безопасности ООН. Генеральный консул США тут как тут – уже существует программа помощи. Народный фронт Латвии ликует и поет – вот она песенная революция! Из бутылки выпускается «джин» национально озабоченный, волна патриотизма захлестнула всех и понеслось… В памяти – постоянная тревога, не надо ведь было быть провидцем, чтобы понимать, к чему всё приведет. Уроки истории – увы … не многих учат. Достаточно посмотреть фильм М. Ромма «Обыкновенный фашизм». Всё просто – пробуждение самосознания (интересно, а где оно было всегда?), мы – самые избранные, умные, культурные и т. д. Вдруг заговорили об угнетении русскими, потом по нарастающей, угнетение переросло в оккупацию. Интересный факт: еще в 1990 году в школы Латвии, обучение в которых велось на русском языке, поступил учебник для 5-х классов под редакцией депутата О. Костанды «История Латвии». В нем сообщается, что на территории Московской, Ярославской, Ивановской областях, а также в Белоруссии, первыми исконными жителями были Балты. Постепенно они смешивались с «пришельцами» – славянами, отличавшимися вероломным, злым характером. В результате Северной войны была опустошена вся Латвийская территория (убивали, сжигали всё!). Учебник отличается оригинальными вопросами, предлагая оценить «поведения русского войска». И это официальный учебник для пятого класса! Таких фактов было много. Нас очень тревожило насколько умело, играя на национальных чувствах, эта политика проводилась в жизнь.

Запомнилась еще демонстрация 4 мая 1991 г. Я возвращалась с дачи и увидела, что вся улица Кр. Барона была запружена народом, двигавшимся по направлению к набережной, с флагами Латвийской республики, в национальных одеждах, многие пели (в этот день подписали указ о независимости). Толпа шла навстречу мне и это была сила. Я поняла – вот он водораздел, разделяющий меня с ними. Я жила в едином государстве под названием СССР, а они жили только в Латвии, и как всякий маленький народ, пытались выжить, сохраняя свою идентичность. Теперь же они стали выталкивать всё чужеродное – русскую культуру, язык, людей, как им казалось, с более низкой культурой быта. Многие мои русские друзья говорят свободно по латышски, в силу того, что родители в детстве отдали их в латышские детские садики и далее по жизни они работали в латышских коллективах. Но и это их не спасло, отторжение шло почти на официальном уровне. Тема оккупации муссировалась в прессе и подхватывалась домохозяйками. По-видимому, моему поколению надо было всё пережить, что-то в себе изменить, не упасть в грязь, и как ванька-встанька отряхнуться, улыбнуться и жить дальше, быть самим на высоте, не озлобиться, вот о чем молюсь.

Отрывок из другого письма Татьяны

«Мы сохраняем вежливые отношения с латышами, но вращаемся по параллельным орбитам. В нашей маленькой группе у-шу (Таня давно и успешно занимается этим видом спорта-искусства) хорошие латышские ребята, мы прекрасно ладим, но глубоких отношений нет – у нас разная история, показателем которой является 9 мая. Для одних это день освобождения, для других – день оккупации. Два потока людей – одни с цветами к памятнику освободителей, другие – в противоположную сторону».

Будучи в гостях у Тани в 2008 г., я читала русскую газету «От субботы до субботы» и выписала отрывок из статьи русского журналиста, отрывок, который, как мне кажется, правильно оценивает ситуацию русские-латыши уже в сегодняшнее время.

«У нас сложилось типичное двухобщинное государство. С разными информационными пространствами, разной системой ценностей, разным отношением к прошлому, настоящему и будущему.

Латыши потребляют свою прессу, радуются своим кумирам, наслаждаются национальным государством «С флагами в руках».

Русские, кто как мог, к этому государству приспособились, общение с ним стараются минимизировать, особо не высовываются. Причем, время работает на них: молодое поколение язык знает, на нем учится, берет гражданство и медленно-медленно интегрируется в латышское общество. Тем более, что идеалы старших поколений над молодежью не властны.

Казалось бы терпеливому латышскому народу надо проявить еще немного терпения. Русских и по духу и по крови в Латвии становится всё меньше, а латвийская независимость, как это обещал еще Эйнар Репше, будет вечной.

Глядишь к столетию сталинских репрессий в стране останутся только латыши и лояльные русские граждане в незначительных количествах.

Однако терпения у латышских политикой не хватает. И опять начались наезды на русский язык».

Таня второй раз замужем за русским. Интересно, как складываются людские судьбы! Отец Таниного мужа-Миши Иван Васильевич Веслополов из Забайкалья. Дед Василий жил в станице Зерен, которая расположена на востоке Забайкалья, почти на границе с Китаем (Газимуро-Заводской р-он). Так что у Тани и Миши корни одни – Забайкалье. Таня сейчас на пенсии, она прекрасная лыжница, очень подвижна, внимательна к людям, замечательная хозяйка и жена.

Галя, проработав всю жизнь в Институте микроприборов, трудится и сейчас. Другая страна, другое время, в котором уже совершенно обычно, что женщина с высшим техническим образованием и большим стажем на пенсию прожить не может. Она работает полугувернанткой – полуповаром в большой еврейской семье. Галя второй раз замужем, как и Таня. К сожалению, детей у сестер нет.

Людмила Петровна Титлянова – дочь рано умершей Нины получила высшее образование, защитила кандидатскую диссертацию и вышла замуж за талантливого химика – доктора наук. Но в науке они не остались, открыли маленький семейный, но, видимо, доходный бизнес, основанный на научно-технических разработках мужа Люды. У них квартира в Москве и прекрасный загородный дом с большим участком, посадками деревьев и прудом. Выглядит это как небольшое поместье, но сделано всё своими руками. Их сын Павел участвует в семейном бизнесе, как инженер, и интересуется историей нашей семьи.

Титлянов Евгений Анатольевич – сын дяди Толи. Жил на Украине, куда после войны переехал его отец, работая инженером, женат.   В годы перестройки связь с ним была утеряна.

Такова история большой семьи, начало которой положили забайкальский казак и монголка. От их брака (приблизительно в 1830-1840 гг.) прошло 170-180 лет, за это время родилось шесть поколений, а сегодня уже появляется седьмое, которое пока еще четко слов не выговаривает, но очень активно и жизнерадостно.

 


Страница 10 из 12 Все страницы

< Предыдущая Следующая >

 

Комментарии 

# Людмила   29.08.2015 17:54
Замечательная книга! Огромный исследовательск ий труд. Жаль, что нет фотографий, жаль, что нет графического варианта Вашей родословной.
Десятки лет занимаюсь историей своей сибирской семьи. Мы из Енисейской губернии Канской волости, село Бородино. В 1858-59 годах предок в кандалах пришел на вечное поселение. Понимаете, как интересна для меня Ваша работа. Спасибо! С уважением. Людмила
Ответить | Ответить с цитатой | Цитировать
# Людмила   30.08.2015 22:04
Благодаря Скайпу, видела Вашу книгу. Замечательное издание! Хорошо иллюстрирована, есть графический вариант родства. Спасибо Вам за огромную работу, за интерес к родословной! У меня будет Ваша книга, мои друзья москвичи имеют её в своей библиотеке. А я пока читаю с удовольствием вариант Интернета. Людмила
Ответить | Ответить с цитатой | Цитировать
# Владислав   14.05.2021 19:06
Прочитал с удовольствием. Мой прапрадед Масандович Генрих, муж., сословная принадлежность не известна, 27 лет на 1868 г. Выслан на водворение. Отбывал наказание в Томской губернии Мариинском округе Дмитриевской волости д. Усть-Барандатская. В месте причисления находился с 1864 г. Брал пособие на домообзаводство . Мой покойный отец из Омска. Кадровый офицер. Его отец умер когда ему было 5 лет. А вот отца его отца (сына Генриха) я никак обнаружить не могу. Поэтому Генрих мой прапрадед по семейной легенде.
Ответить | Ответить с цитатой | Цитировать

Вы можете прокомментировать эту статью.


наверх^